Рассказ о походе 3 к.с. на Полярный Урал (Северная часть), совершенном в марте-апреле 2008 г.
...Из всех мест, где я побывал зимой: Хибины, Северный Урал, Западный Саян... почему-то только Полярный Урал - горы не самые высокие или крутые, но самые северные и суровые – оставил в моей душе глубокий и неизгладимый след.
Поэтому, когда в конце прошлого года мы стали думать, куда нам сходить весной на лыжах, мое мнение было – только туда. В те горы, которые единственные снятся мне иногда ночью...
К февралю группа желающих участвовать в походе выросла аж до четырех человек, и мы поняли, что идти можно. Спустя две недели присоединился пятый участник, и организация закипела вовсю. Прокладывался маршрут – такой, чтобы было интересно, но при этом чтобы уложиться в две недели. Перебрали массу вариантов дома и наконец купили оптимальную пятиместную палатку-полусферу (в походе она показала себя отлично). После некоторых дебатов утрясли полу-индивидуальную раскладку, нашли или стрельнули недостающее снаряжение... Но только когда 28 марта вечером мы сели в скорый поезд Москва-Воркута, то поняли, что стадия подготовки к мероприятию, наконец, завершена, никто не заболел и не потерялся по дороге, и теперь мы обязаны пройти то, что заявили.
Воркута встретила нас сильным ветром, почти пургой. Спасибо, хоть не очень холодно – последние несколько дней тут типа как оттепель... Преодолев первый всплеск неприятных ощущений и застегнувшись получше, принялись искать транспорт. И уже менее чем через час оказались на обочине дороги у места старта - поселка Советский в пятнадцати километрах от Воркуты. Нас окружал пейзаж в стиле фильма Кин-дза-дза, только в зимнем варианте – какие-то полуразрушенные строения на горизонте, зазимовавший на пригорке вездеход, непонятная труба вдоль дороги, и бескрайняя ровная тундра вокруг...
Опустили на глаза горнолыжные очки (потом, почти весь поход, мы снимали их только в палатке), встали на лыжи, прицепили саночки, взгромоздили на спины рюкзаки и пошли.
В первый день, точнее вечер, как и планировалось, одолели всего четыре километра и встали на ночевку среди кустов где-то у невидимой под снегом реки Юнъяха. Сразу же пришлось возводить снежную стенку, ибо ветер к вечеру только усилился. Как всегда в первый вечер, повозились, осваиваясь, с вещами, кухней и прочим имуществом. В палатке тесновато, зато тепло.
Утром погода оказалась получше, чем вчера. Собрались, потом подискутировали по поводу правильного азимута. Похоже, все группы, попадающие на Полярный Урал и вспоминающие, что магнитное склонение там восточное, 22 градуса, вначале впадают в легкий ступор и долго соображают, что же с этими градусами делать – прибавлять или вычитать? Предоставляю читателю самому подумать над этой задачей. Мы, видимо уже слегка одурманенные тундрой, для начала закрыли дебаты, решив идти просто на северо-восток. Пусть GPS нас потом поправит. Вперед!
Наша цель – Уральский хребет – был в пятидесяти километрах впереди, и его почти не было видно. Зато справа прямо посреди тундры возвышались довольно живописные горы кряжа Енганэпэ (да, вот такие тут замечательные местные названия). Мы по возможности любовались ими, когда позволяла облачность и не очень донимал ветер. Впрочем, ладно – ветер дул в спину. За что мы накануне уже успели возблагодарить традиционным спиртом местное божество – Мать-моржиху. Забегая вперед, скажем, что она весь поход была к нам в целом благосклонна. Если устраивала дуло, то в основном не в рожу. Лавину на нас не спустила, горы красивые показала, ну и вообще...
Через несколько переходов выяснилось, что один из участников – назовем его для краткости Д. – все сильнее отстает. После серии экспериментов с заменой то одной, то другой детали его снаряжения мы поняли, что дело как в самом участнике, так и в его лыжах. Да, бывает – работал на стадии организации едва ли не больше всех, тренировался сколько мог, и все же... то ли комплекция, то ли еще что не позволяют развить ту же скорость, что у других. С другой стороны, самодельная насечка на пластиковых лыжах подвела. Ее оказалось слишком много, так что она гасила не только отдачу, но и саму скорость.
Физическую форму Д., увы, не удалось заметно улучшить до самого конца похода. А с лыжами более-менее справились. Сначала пытались заклеить насечку скотчем, но тундровый наст содрал его за полчаса. Тогда (то есть уже на следующий день), в палатке растопили свечку и залили борозды насечки расплавленным парафином. Это помогло, а пока, во второй половине первого настоящего ходового дня, просто переставили на проблематичные лыжи самого сильного участника. Он потом говорил, что у него было ощущение, как будто он все время тропит. Но в итоге скорость группы более или менее вернулась к норме, и плановые 20 км мы прошли. Вечером опять встали посреди снежной равнины почти в пурге.
На следующий день с утра задуло еще сильнее, чем вечером. Решили для начала подождать с выходом. Ждали час, два... тем временем я вдруг почувствовал себя довольно паршиво. Горло заболело, потом температура поднялась. В поезде что ли простуду подхватил? Ну тогда неплохо, что на улице пурга, все одно идти никакого интереса нет... Я залез в спальник, получил от Натальи, нашего универсального медика-завхоза-видеооператора-массажиста-единственной девушки в группе порцию таблеток, и впал в анабиоз. Пурга не стихала, сделавшись вдобавок совсем мокрой и липкой, так что у кого-то даже промокли вещи в оставленном снаружи рюкзаке. Остальные участники, исправив проблематичные лыжи (в качестве рабочего верстака хорошо послужила моя тушка, накрытая ковриком), вдумчиво занялась игрой в преферанс и на гитаре. Все были при деле. Так прошел день. К вечеру выяснилось, что еще у одного участника такая же проблема со здоровьем. Нас перевели в оказавшиеся очень кстати два спальника-эгоиста, дали еще таблеток, и мы, положившись на судьбу и Мать-моржиху, отошли ко сну.
Где-то через час я проснулся, мокрый как мышь – жар прошел, прошиб пот, сигнализирующий, что худшее позади. Второй заболевший потом говорил, что у него было то же самое. В общем, неприятно, но, хвала богам, организм, угодивший в экстремальные условия, обычно быстро справляется с разными мелкими проблемами.
Утром оказалось, что погода хоть и туманная, но почти безветренная, а вчерашние больные вполне боеспособны. Мы собрались и двинулись вперед, кстати наконец разобравшись с правильным азимутом. GPSка, как выяснили за день до того, показывает направление на цель далеко не так уверенно, как обычный старый компас. Так что этот последний нам еще послужил на славу.
Через переход-другой погода начала быстро улучшаться. Выглянуло солнце, потом туман вообще ушел, и тундра открылась нам во всем своем бескрайнем белом великолепии. Перед обедом пересекли широкое русло замерзшей реки Усы. На том берегу обнаружили массу следов полярных куропаток и подняли парочку их самих. А неисчислимое количество следов песцов и какой-то другой живности нам встречалось и раньше, и потом. Оказывается, на голой ледяной равнине вовсю кипит почти не заметная нам жизнь...
К вечеру горы надвинулись на нас, оказавшись уже всего километрах в десяти. Можно было довольно уверенно идентифицировать известные по отчетам высокие вершины Саури-Пэ и Борзова. Еще дальше на север возвышался мощный хребет Оче-Нырд. Много всяких хребтов и хребтиков в этой части Полярного Урала... Тем временем над нашей равниной, красиво освещенной лучами заката, вдруг начал задувать пока несильный, но холодный и неприятный северный ветер. Блин, как не хочется мерзнуть вечером... но тут вдалеке справа обнаружилась долина речки Тройной, а в ней – широкая полоса кустов и деревьев. Раз деревья – значит, дует там слабее. Возрадовавшись, я рванул в сторону и на спуск. Крюк в километр и сброшенная высота окупились сторицей – в долине было полное безветрие, и мы, в первый раз за поход, спокойно поставили палатку и обошлись без снежной стенки.
Утро порадовало солнцем и забортной температурой минус тридцать, о чем радостно оповестил первый участник, решившийся выбраться из палатки. Тут мы вполне оценили достоинства нашего дома – в нем было не очень холодно, а как включили горелки, так и вовсе можно было сидеть в одном свитере. Какой контраст с неизбежными пуховками и толстыми штанами в Зиме без печки!
И опять равномерно застучали крепления, зашуршали по снегу санки, и горы стали придвигаться все ближе и ближе... но только к обеду мы наконец вступили в широкий проход между двух укрытых снежной вуалью черных пирамид, ведущий к озеру Чань-То. Поставили палатку, пообедали, заодно подсушили спальники и прочее барахло на пригревающем солнышке и легком ветру. Но рассиживаться было некогда – до планового места ночевки было еще почти десять километров.
И тут, на первом же послеобеденном переходе, опять задул ветер. Причем теперь в лицо. Мы натянули на физиономии маски, заизолировались по полной программе и продолжили движение. Вокруг возвышались великолепные стены гор, иногда в стороны уходили боковые долины, попался один громадный снежный наддув... но проклятый ветер не унимался и не давал прочувствовать эти красоты в полной мере. Вообще, на Полярном Урале погода, а особенно ветер – едва ли не главное техническое препятствие. И оно, в отличие от остальных, может действовать на человека весь день, отпуская только внутри палатки...
Наконец, с заметными усилиями, время от времени дожидаясь отстающего Д., мы прошли озеро и оказались на перекрестке двух долин. В той, которая вела к нашему завтрашнему перевалу, дуло еще сильнее, чем там, откуда мы вышли. Солнце клонилось к закату, поэтому, поразмыслив, мы решили ночевать, где стояли. Не без труда наковыряли кирпичей на стенку в тонком здесь слое снега. Ветер не унимался и был теперь откровенно холодным, северным. Так что даже в палатке было как-то нежарко. Но мы все равно поблагодарили Мать-Моржиху и поспешно улеглись. Назавтра нас ждал самый сложный в этом походе перевал. Он носил имя Шумского, летом имел категорию 1Б, а зимой его, похоже, вообще никто не ходил. Мы хотели попробовать туда влезть, но имели и запасной вариант – простенький некрутой перевал Обручева. На Полярном Урале ни в коем случае нельзя прокладывать маршрут так, чтобы оказаться под сложным перевалом без альтернативы.
Утро было холодным и не то чтоб безветренным. Зато солнце светило вовсю, так что жаловаться было грех. Мы собрались (на ветру это не так просто, надо все время следить за вещами, чтобы не улетели) и двинулись вверх по долине. Через два длинных перехода подошли под распадок, ведущий в цирк перевала Шумского.
На всем подъеме снег в долине был задутым до состояния фирна, а острые заструги сильно мешали ходьбе. Однако на гребнях гор, ограничивающих долину, на высоте нескольких сотен метров, кое-где виднелись впечатляющие карнизы. Если сопоставить их размер с высотой горы, то было похоже, что некоторые нависали на два-три метра! Оправдывались слова мужика из МЧС Воркуты, где мы по телефону вставали на учет – первое, что он сказал, было зима такая снежная, какой уж давно не было. Так что, ребята, очень осторожно с лавинами. Так и есть - в одном месте на склоне заметили след схода снега. Когда подошли под распадок, ведущий в цирк под невидимый отсюда перевал, и оказались в сравнительно мало продуваемом месте, наст вдруг стал проваливаться. А там, в цирке, должно дуть еще слабее... значит, там могут быть массы наметенного отовсюду снега, которые только и ждут, чтобы их кто-то подрезал.
Но с другой стороны, жалко ведь. Запасной перевал Обручева – вот он, рядом, на него и подниматься практически не надо. Это не перевал даже, а широкий проход в горах. Но от него потом топать вниз, в обход, лишних пять-семь километров. Шумский же – нечто реально спортивное, в основном ради него волокли с собой ледорубы и веревку... и теперь отступить?
Мы какое-то время обдумывали все за и против. Соваться в подозрительный цирк и проверять прочность снега в нем на собственной шкуре хотелось все меньше – хватало вида карнизов и следа лавины на той стороне долины. Потом, на этом Шумском перевальный взлет под 400 м высотой, если верить карте. А что там на той стороне, можно ли спуститься – не узнаешь, пока не влезешь. Тут еще Д. опять сильно отстал и все никак не мог до нас дойти. В итоге мы поняли, что эту комбинацию из лавинной опасности и перепада высот мы сейчас в таком составе не осилим. Оставим этот перевал до менее снежной зимы и более схоженной группы...
С сожалением посмотрев в последний раз на склоны, за которым скрывался загадочный непокоренный подъем, мы повернулись к нему спиной, и двинулись на запасной перевал Обручева.
Поднялись туда на лыжах за полперехода. Широченная седловина, ничего интересного. Не стали на ней особо рассиживаться и покатились вниз. То есть хотели покатиться, да не тут-то было. Если на той стороне был фирн и заструги, то здесь – натуральная тропежка. Идя первым, я проваливался на каждом шагу. Ну что за везение нам сегодня! Потом сделалось интересно – по карте под нами должно было быть вытянутое озеро почти в два километра длиной, но под ногами был все тот же слабонаклоненный снежный склон. Это сколько же должно быть снега поверх ровного льда, чтобы на участке хотя бы в километр получилась пусть некрутая, но горка?
Косвенный ответ на этот вопрос мы получили, когда дошли почти до конца спуска с перевала. По всем описаниям здесь должен был быть небольшой каньончик, со стенами высотой 3-4 м, который, в случае нависания над ним снега, надлежало обходить поверху. Мы этого каньончика просто не обнаружили - он был засыпан так, что в снегу оставалось лишь слабое углубление. С опаской поглядывая на заснеженные склоны по сторонам, мы миновали этот участок и выкатились вниз, в окруженный со всех сторон скальными стенами цирк Обручева.
Я думаю, название замок Снежной Королевы подошло бы сейчас к нему больше. Гребни всех окружающих этот цирк гор иззубрены, как крепостные стены, а на одном из них высится какая-то уже совершенно невообразимая кривая готическая башня. На стены временами наползали волны тумана, словно Снежная Королева раздумывала, не устроить ли сейчас пургу незваным гостям. Снег на дне цирка был мягким и глубоким, а на одном из склонов опять виднелся след лавины... В общем, не стоило там особо задерживаться, и мы двинулись вниз, по временам оборачиваясь, чтобы еще и еще раз обозреть этот нереальный пейзаж.
Ниже нас ожидала тихая и безветренная долина ручья Обручева. Мы двигались по ней вниз и вниз, постепенно приближаясь к месту слияния с ручьем Авсюка, вытекающим слева из-под нашего невзятого перевала. Немного ниже слияния начиналось озеро Хадата (полное название Большая Хадата-Юган-Лор), и там же направо отходила широкая долина, в котором лежало озеро Малая Хадата. В конце Большой Хадаты, то есть еще километров через шесть, находится база под названием, правильно, опять Хадата. Это несколько деревянных домиков. Или то, что от них осталось. По собственным воспоминаниям и отчетам выходило, что домики эти за последние десять лет приходили в негодность, а затем вновь отстраивались, не менее трех раз. Может, им так не везло от того, что их почему-то поставили на самом продуваемом месте, на возвышении над озером. Что с ними сейчас, никто не знал. Была мысль дойти дотуда сегодня же вечером, благо погода позволяла – но маячащий далеко позади Д., а также возможная перспектива выйти к пепелищу и ночевать там в палатке на голом месте убедили нас, что лучше встать здесь, в долине.
Тут, весьма некстати, вдруг начал опять включаться ветер. Да будет у нас теперь хоть одна спокойная ночевка?! Чем ниже (и ближе ко входу в долину Малой Хадаты), тем сильнее дуло. Благоразумно остановились не доходя слияния, там, где ветер был еще сравнительно слабым. Немного врылись в невысокий склон, отстроили стенку с другой стороны и заночевали с относительным комфортом. На термометр смотреть не хотелось – и так было ясно, что температура на улице с заходом солнца сделалась ниже двадцати – но в палатке было неплохо.
Утро было какое-то непонятное – над нами солнце, а ниже, в долине Хадаты, клубящийся туман. Ну и ветер, это уж как всегда. Опять во время сборов приходилось внимательно следить, чтобы ничего не улетело. Наконец, сложив рюкзаки, двинулись вниз. С каждым шагом ветер крепчал, и через двадцать минут перешел практически в пургу. К счастью, с ног она не валила – но все равно потерять друг друга за снежной пеленой можно было на раз. Так что мы собрались вместе и двинулись дальше плотной группой, внимательно следя друг за другом. Впереди поставили Наталью как хранителя оптимальной скорости, замыкающим – самого сильного участника. Ветер дул сначала в бок, затем в спину (потом, когда обменивались впечатлениями, то выяснилось, что все думали одно и то же – какое счастье, что не в рожу! Как тогда бы шли, непонятно...) Но даже со спины этот ветер, плюс заструги под ногами, изрядно мешали ходьбе. Семь километров по ровному месту шли почти три часа. Но вот сквозь мятущуюся снежную пелену впереди вдруг возникли черные прямоугольники домиков над замерзшим озером. Значит, они не сгорели – живем!
Сначала мы добрались до самого большого и по виду нового дома. Но тут нас постигло разочарование – дверь заколочена, сквозь окно видно, что в сенях полно снега. Н-да, тут, похоже, с лета никого не было, и можно ли там внутри жить, неизвестно. С колотящимся сердцем перешли к следующему домику – похожая картина, опять заколоченная дверь, а сам домик какой-то полуразобранный. А кругом по-прежнему бушует пурга... Но вот третий домик, самый невзрачный... дверь не заколочена... похоже, тут можно жить?
Я размотал веревочку, удерживающую внешнюю дверь, потом откинул засов на следующей, промежуточной, и оказался в неотапливаемом коридоре. Еще одна дверь, а за ней – две комнаты! И печка! После пурги стылая внутренность домика показалась нам морским пляжем в теплый день. В небольшом зеркале увидели собственные лица – красные, обветренные, обгоревшие и подмороженные одновременно. Н-да, зрелище, но это теперь неважно – пургу мы теперь будем пересиживать здесь, как белые люди!
Втащили внутрь рюкзаки и саночки и принялись пилить дрова, растапливать печку и готовить на горелке обед. На топливо пошли доски, валяющиеся у соседнего полуразобранного домика. Потом еще и уголь нашелся. В общем, жизнь налаживалась. Правда, печка, пожиравшая горючее, все никак не хотела целиком прогреться и отдать закачанное в нее тепло, но нам и так было неплохо. Развесили на просушку вещи, принялись поочередно играть на гитаре... Хорошо было смотреть из окна на беснующуюся на улице свирепую поземку. Только одно смущало – какая погода будет завтра? На следующий день у нас был запланирован радиальный выход на красивейшую гору Харнаур-дыкеу (гора Бегущего Оленя), возвышавшуюся напротив, за озером. И очень не хотелось, чтобы оно сорвалось.
Вечером воздали хвалу Матери-Моржихе и построившим этот домик людям, попросили хорошей погоды на завтра, и улеглись. Печка наконец-то начала греть, так что ночь прошла в тепле и покое.
Утром я первым делом бросился к окну. Сначала погода меня разочаровала, но присмотревшись, я понял, что ветер несильный. Облачность тоже не то чтобы угрожающая. Можно было идти на восхождение.
Бодро перекатились через озеро на лыжах и начали подъем по узкому распадку ручья Гидрологов. Гребень нашей горы возвышался справа, но мы пока намеревались подняться на нее классическим путем – несколько километров по тихому и спокойному распадку, потом по крутому, но обычно малоснежному склону по линии падения воды, и лишь последний участок по гребню.
Но этот план вскоре пришлось скорректировать. Виновато было все то же обилие снега – распадок наш с увеличением крутизны вдруг сделался откровенно лавиноопасным. Опять проваливающийся наст под ногами и заваленные снегом склоны. Упасть могло и спереди, и слева, и справа. Могло, впрочем, и не упасть... но вот только проверять это экспериментально совсем не хотелось. В результате мы постояли, подумали и решили, что здесь мы не пойдем. Но вместо этого вернемся чуть-чуть назад и попытаемся оттуда вылезти побыстрее прямо на гребень. И идти по нему до вершины. Так обычно не ходят, потому что зачем лишний раз вылезать на ветер. Но там, на продутом гребне, уж точно падать нечему.
Так и сделали. У огромного камня, валяющегося в распадке, сняли лыжи, надели кошки, и полезли вверх, выбивая ступени в крутом, но, на наше счастье, покрытом плотном снегом склоне.
На гребень выбрались не сразу – прямой подъем сделался в какой-то момент слишком крутым, а снег – слишком глубоким. Пришлось аккуратно приспуститься и обойти это место по чему-то, похожему на наклонную терассу. Потом – опять вверх, насколько возможно по линии падения воды. Вроде бы не особенно опасно – хоть и проваливаемся в снег, но несильно. И вот, наконец, он – гребень. Огромное облегчение – самый опасный участок пройден, и теперь нужна только сила, чтобы одолеть оставшиеся 700 метров перепада высоты.
И мы их одолели. Где по снегу, где по камням, за несколько часов подошли под самый последний, крутой, предвершинный участок гребня. Тем временем совсем развиднелось, яркое солнце осветило великолепную панораму белых гор внизу... но тут нам стало не до них. На последних нескольких десятках метров до пика гребень сузился совсем неприлично. Может, метра полтора, может меньше снежного наддува поверх камней, а в обе стороны от него – почти отвесные обрывы в несколько сотен метров. Вниз смотреть не хочется. И ведь ясно, что тут все проходимо, что минимально координированный человек здесь не упадет, так что даже веревка не нужна... а страшно. Классический тест на крепость психики.
После небольшой внутренней борьбы я справился с мандражом и, вбивая на каждом шагу в снег ледоруб (вот тут-то он реально пригодился!) пошел вперед. Хочется надеяться, что остальным по моим следам идти было уже спокойнее. Шаг, еще шаг... не стоит смотреть на эти обрывы, ничего там интересного... но вот, наконец, она! Узкая площадка, на ней обледенелый конус тура, а дальше, за небольшим каменным бруствером, только небо. Вершина!
Выбравшись на вершину, я дошел до конца площадки и выглянул из-за камней. Внизу был провал метров в десять, за ним высокий жандарм, а дальше узкий, рассеченный во многих местах гребень. Так, понятно, туда нам не надо. Вернулся назад. Наверх выбирались остальные участники. Впятером мы еле поместились на вершинной площадке. Восторг победы смешивался с опасениями по поводу спуска – вниз по этому узкому мосту между обрывами идти будет еще неприятнее, чем вверх. Пофотографировали панораму, а шоколадку есть не стали – решили сначала приспуститься. Было предложение размотать веревку, но победило мнение, что все не так страшно, и обойдемся самостраховкой, а для желающих – спуск задом на три такта. Ну что ж, пошли.
И все действительно оказалось не так страшно – прошли гребень, даже и без трех тактов. Метров на сто ниже, на пологом участке, с облегчением побросали рюкзаки, достали шоколадку и термос и стали пить невероятно вкусный чай, теперь уже спокойно разглядывая окружающие красоты. А Полярный Урал, словно в награду за наши усилия, тем временем разлегся внизу таким, каким мы его действительно любим. Величественно-спокойным. Или спокойно-величественным. Под сияющим небом во все стороны уходили бесконечные цепи заснеженных гор, где с острыми, а где, наоборот, с плоскими, платообразными вершинами. Был виден загадочный непокорный перевал Шумского, кусочек позавчерашнего цирка Обручева, гора Анучина и множество других, пока незнакомых нам гор. А с другой стороны – высоченные крутые склоны плато ИГАН и само это плато. В обход его, а потом на юг, к железной дороге, лежал наш завтрашний путь...
Дальнейший спуск был быстрым. Потенциально опасный снежный склон, где снег уже успел слегка раскиснуть, мы из осторожности проходили по одному. Ничего, не выдала нас Мать-Моржиха, хотя подальше и в стороне обнаружился след схода небольшой лавинки. Спустя небольшое время мы уже снимали кошки около дожидавшихся нас лыж.
С ветерком прокатились вниз по ручью Гидрологов (правда, не обошлось без падений и перебирания ластами), перенеслись обратно через озеро и оказались у домиков. Даже не хотелось заходить внутрь – настолько спокойным и дружелюбным вдруг сделался Полярный Урал. Фотографировали гору и друг друга, желающие обтирались снегом. Вечером пили сюрпризный коньяк, а также глинтвейн, сваренный из сухофруктов, спирта и коньяка, потом пели – в общем, отрывались. Перед сном я вышел из домика, поглядел еще раз на нашу гору, освещенную последними лучами заката, и тихо сказал ей спасибо. И мне показалось, что она молча улыбнулась в ответ.
А на следующее утро, озаренное солнцем и продуваемое неизбежным легким ветром, начался последний этап похода. Он вышел не особенно интересным. Из-за полутора дней пурги одна из двух запланированных на этом участке радиалок была уже благополучно похоронена. Планировали их, впрочем, с большим запасом, так что отмена одной больших сожалений не вызвала. Оставалась еще надежда на другую – на гору с ласкающим слух названием Пендирмапэ. Но уже было ясно, что при нашей скорости шансы на нее не особенно велики.
К сожалению, так и оказалось. Впрочем, мы все равно показали не самый плохой результат – 80 км по пересеченной местности за четыре дня. В первый день перелезли через два невысоких некатегорийных перевала и оказались на той стороне плато ИГАН. Второй перевал изрядно замучил Д., да и все остальные уже не чувстовали такой резвости, как раньше. Видимо, холод все-таки делал свое дело. Установилась довольно стабильная солнечная и морозная погода. Каждое утро температура оказывалась на пять градусов ниже, чем накануне. Так что если на выходе с Хадаты с утра было минус двадцать, то в последнее утро – минус тридцать пять. Но к счастью, препятствие впереди теперь было только одно – расстояние.
На следующий день после перевалов до обеда спускались вниз по постепенно расширявшейся долине реки Усы, среди полукруглых, словно отполированных холмов. Потом был водораздел между Усой и рекой Пайпудыной – огромное плоское пространство, огражденное горами. Заночевали у истоков Пайпудыны. А на следующий, предпоследний день, после обеда неожиданно подсекли в долине Пайпудыны, у заброшенной буровой, накатанную вездеходную дорогу. Это было удивительно – дорога в одну сторону шла куда-то в безлюдные горы, а в другую – к поселку Полярный, который, как мы знали, был уже два или три года как эвакуирован. Там осталось лишь несколько жилых балков и десять-двадцать рабочих, обслуживающих железную дорогу. Кто же тут ездит?
Так и не найдя ответа на этот вопрос, мы пересекли дорогу и двинулись по снежной целине, где было удобнее идти на лыжах. Дорога постепенно оказалась в нескольких сотнях метров в стороне. И тут.. мы услышали странное тарахтение, а ветер донес запах солярного выхлопа. Мы все еще ничего не понимали, когда вдалеке на дороге внезапно возник, словно пепелац все в том же фильме про Кин-дза-дзу, гусеничный трактор, волочивший за собой здоровенный прицеп-сани с каким-то контейнером. До финиша было еще двадцать пять километров, соблазн доехать дотуда с ветерком был велик... но странное дело, вся группа продолжала как ни в чем не бывало идти параллельно дороге. Даже Д., который последние два дня только и мечтал о попутном транспорте. Лично я думал: остановится – значит, поедем. Не остановится – я за ним бегать не буду. Остальные, как выяснилось впоследствие, думали друг про друга что-то вроде Ну если он побежит за этим трактором, тогда и я побегу. А сам – нет. В итоге группа, проявив завидную спортивную решимость и выдержку, пронаблюдала, как трактор, не заметивший нас, протарахтел мимо, въехал на холм, еще постоял там и наконец пропал. А мы спокойно пошли дальше, по широкой долине Большой Пайпудыны...
Последняя ночевка была у реки, среди то ли кустарника, то ли уже леса, в настоящем городе полярных зайцев. Двух мы видели издали, а еще одного – довольно близко. Эта туша размером с королевского пуделя некоторое время наблюдала за нами, а потом резво запрыгала в сторону, все быстрее и быстрее. Эх, нам бы такую скорость! Заяц был весь белый, но на ногах у него было нечто вроде черных ботинок. Или тапочек. Жаль, что я не успел вытащить фотоаппарат... Зайцы, судя по попадавшимся тут и там обглоданным веткам кустов, питались корой и явно чувствовали себя на такой диете очень неплохо. Набили везде широченные тропы, словно улицы и переулки – только указателей не хватало. Набросали кругом кучки помета, так что непросто оказалось найти незагаженное место для палатки и вещей. Зато рядом в реке было большое незамерзающее окно, и мы наконец вволю напились холодной и вкусной воды. Наутро зайцам от нас досталось не менее миски выброшенной утренней каши, которую мы так и не смогли осилить. Вот так через день недоедала наша группа.
Последний день бесконечно рубились вниз по дороге. Все уже были совсем не против, чтобы нас подобрал какой-нибудь пепелац. Кстати, один вездеход проехал мимо, пока мы обедали в палатке – но увы, навстречу. Так что можно с гордостью заявить, что весь маршрут, от начала до конца, почти двести километров, мы прошли своими ногами.
Напоследок, всего в километре от Полярного, сбоку вдруг ударил мерзкий холодный ветер с поземкой. Я и не заметил, как в первый раз за все мои лыжные походы кончик носа потерял чувствительность. Но вот когда он стал с болью отходить... зачем, зачем я не надел маску? Видимо, Полярный Урал от нас устал и теперь поторапливал на выход.
Брошенный поселок Полярный представлял собой странное и немного пугающее зрелище. Десять лет назад там жило несколько сотен человек, было два магазина, почта и даже геологический музей. Теперь же была лишь россыпь разноцветных (надо же, не облезли еще) полузанесенных снегом домов. Город мертвых... Впрочем, говоря откровенно, никогда невозможно было понять, кому пришла в голову идея строить поселок на самом голом и продуваемом месте, практически на перевале, когда всего в семи километрах по железке, у станции Собь, начинается лес, а в двадцати находится большой поселок, почти город, Харп. Так что дни Полярного были сочтены, пожалуй, с самого его рождения.
Но нам в тот момент было не до философских размышлений. Было ясно, что с ночевкой в Полярном будет проблематично. Однако поезд на Москву ушел еще днем – на него мы сегодня и не рассчитывали. Вечерний поезд Москва-Лабытнанги, увы, тоже прогрохотал по дороге, когда до финиша нам оставалось километра два. В общем, мы испытывали большие сомнения по поводу выезда.
На краю Полярного остановились у развилки вездеходных дорог. В итоге выбрали ту, что пошире. Она вела к каким-то баракам не менее тоскливого вида, чем остальные. В ушах свистел неумолчный ветер... но вдруг мы заметили, что над одной из крыш вроде бы шевелится нечто красное. Издалека не разберешь, но похоже, это что-то рукотворное. Мы рванули туда. По мере приближения начал слышаться вроде бы шум двигателя...
... Среди сугробов красный экскаватор Хитачи затаскивал в ангар сломанный грузовик-вахтовку. Его шевелящуюся стрелу мы издалека и заметили. Вокруг экскаватора крутилось несколько мужиков в ватниках, похожих на зэков (а может и бывших ими в недавнем прошлом – харпская зона одна из крупнейших в стране...) На нас они не обратили особого внимания, однако когда мы спросили насчет поезда, один вполне дружелюбно ответил, что в восемь двадцать пройдет поезд на Лабытнанги. Хвала Матери-Моржихе! Поезда можно было подождать в балке у железной дороги. Когда появилась Наталья и что-то у них спросила, мужики как-то подобрели, а один даже принес бутылку с соляркой для разжигания печки в этом самом балке. И вот мы уже греемся у огня, перекладываем вещи из саночек, связываем лыжи... поход окончен.
Остается добавить, что поезд оказался местным, всего из трех вагонов. Он довез нас до города Лабытнанги, и прямо в купе за умеренную плату мы переночевали. Утром взяли билеты на прямой московский поезд, погрузились и поехали в обратную сторону.
Когда состав перебирался через Уральский хребет в том же месте, где мы накануне закончили поход, пассажиры все как один замолчали и прилипли к окнам. За стеклом сияли покрытые обледенелым снегом, продутые ветром снизу доверху, сине-фиолетовые, словно инопланетные горы. Невозможно было поверить, что еще вчера мы были там, среди них, в другом мире. Но мы были и вернулись. И теперь еще долго будем помнить бескрайнюю тундру, замок Снежной Королевы, озеро Хадата и Гору Бегущего Оленя...
А напоследок – кое-какие фотографии и видеоклип. Смотрите и наслаждайтесь!
