Это произведение написано на основе реальных событий, произошедших с нами, тогдашними учениками ШГТ во время ПВД на майские праздники 1999 года.
Может кто еще помнит?
Одиссея
Неизвестная глава
В роли Одиссея - Роман Адамыч (Бутов)
Который час идем мы по болотам
С утра… Ну, может вышли чуть попозже.
По самые колени в мутной жиже,
А то и… Девушкам по пояс, в общем, будет.
Продрогли все, как мухи в дождь осенний,
Пол рюкзака отдам я, чтоб согреться!
А много ль мухам надо для сугреву?
Но мы не мухи: нам то надо много.
Когда почти оставила надежда,
Вдруг, как Иерусалим на горизонте
Оазис твердой почвы… Что за чудо!
Никак сам Зевс Великий постарался,
За что ему огромное спасибо…
Хотя не Зевс, быть может, а Гермес лишь?
Тогда ему спасибо чуть поменьше.
Но все же не мешало б осмотреться -
Пройти, так скажем, рекогносцировку
(Не знаю что это, но слово дюже умно).
Века прошли от Греции и Рима,
Кто знает, что случилось в это время?
Быть может, эту землю заселило
Большое стадо бедуинов-людоедов,
И постирать трусы не помешало б -
Трусы одни, а завтра день тяжелый.
Набрел как раз я на источник влаги.
Поскольку бедуинов не заметил
И никого здесь нет, настало время
Решать первостепенную задачу.
Трусы свои я скинул, аки тогу,
Что Афродита и не надевала
И, поиграв, мышцaми Аполлона,
Их опустил в божественный источник,
Пообещав богам принeсти в жертву
Семнадцать комаров за этот вечер,
Коли окажут помощь в трудном деле.
И боги глас мой слышали с Олимпа:
В трусах вдруг что-то сильно трепыхнулось
И сами начали они стираться.
Шло время. Грязь давно уж отстиралась
И краска вся почти уже облезла.
Я очень стал похож на человека,
Что лоб расшиб, начав богам молиться -
Видать переборщил я с комарами.
Но ухватившись за ближайший кактус,
Что выглядел расплакавшейся ивой,
Трусы свои я выхватил из лужи.
Ну… В смысле… Из источника святого.
Вдруг, вижу: в них лежит большая щука.
И прям вода в источнике святая:
Трусы мои на невод не похожи,
А вон какую рыбину словили.
"Ну, так и быть", - подумалось тогда мне,
Раз боги посылают мне и ужин,
Прибью еще трех комаров я им во славу
(Тем более что их здесь просто прорва).
С такими думами отправился я к нашим,
Чтоб возвестить о чуде расчудесном,
Что было мне ниспослано богами.
Но их как будто дьявол всех попутал:
Придумали простое объясненье,
Что щуку я, мол, вытащил из сети,
Что рыбаки оставили на время.
К тому ж, когда сушил трусы свои я
(Ну… то бишь невод) над огнем священным,
Что был снесен нам некогда с Олимпа
Титаном величайшим - Прометеем
(За что ему отдельное спасибо).
Так вот, в такую страшную минуту,
Когда трусы особо уязвимы,
Какой-то слон, не помню его имя,
Что возвращался из посудной лавки
Толкнул их и (О! Страшное мгновенье,
Что до сих пор ко мне во снах приходит)
Они сверзились прямиком на угли,
Что от огня титанова остались.
Рискуя жизнью, я метнулся в пламя
И их избавил от испепеленья,
Но сделанного было не поправить:
Жестокий жар прожег в них беспощадно
Две дырочки размером с глаз циклопа,
В которые пройдет не только щука,
Но и осетр, не зацепившись плавниками.
Взмолился я у Зевса о прощении:
"Не уберег, Великий, твой подарок", -
Но молния нигде не полыхнула,
Наверно, Зевс не слышал мои вопли.
И начал я готовиться к отмщенью,
Что по утру должно меня застигнуть.
Когда Гермес всевидящее солнце
Загнал за горизонт пинком жестоким,
Мы дружно вознамерились примчаться
В широкие объятия Морфея
И ночь для нас прокралась незаметно.
На утро я услышал злые крики,
Что лагерь наш заполнили с рассветом,
Проснувшись оттого, что гад какой-то
В палатке наступил мне прям на рожу.
Поскольку гнев богов уже свершился,
А я лежу почти не пострадавший,
Пойду и разберусь-ка: в чем там дело.
Как только высунул главу я из палатки,
В глаза метнулось страшное виденье:
Пропала кружка, что меня спасала
В жару и стужу только своим видом,
Когда в ней жаром пышут макароны
Гарниром к жирному куску тушенки -
Их никакой нектар мне не заменит,
Пусть обопьются его боги на Олимпе.
Теперь она исчезла безвозвратно.
"Жестока ваша месть, святые Боги!
Нашли вы уязвимейшее место!
Уж лучше б вы забрали мою ложку!
В конце концов, я мог бы есть руками.
Есть прямиком из кана не смогу я,
Поскольку мне такого не позволят
Мои соратники по этому походу,
Мне лекцию прочтя по этикету
И оторвав попутно руку с ложкой."
И все же, Боги были милосердны:
Жестокий лом в костях свернул мне шею,
Пришлось поднять глаза… И вдруг… О! Чудо!
Средь прочих, я СВОЮ увидел кружку,
На дереве высоком что болталась,
Подвластна всем ветрам в чужом пакете.
"О, Боги! Есть на свете справедливость.
Досталось всем. Не одному страдать мне".
Тут сразу же все зaдались вопросом:
Кем тот пакет на дерево воздвигнут.
Тогда из-за толпы я смело вышел,
Сказал, ткнув пальцем в небо: "Это Боги,
Которых мы разгневали случайно,
Свалив трусы, отмеченные Зевсом
В огонь, начхав на божеский подарок."
Теперь трусы висят в моей квартире
На стенке в рамочке с орнаментом искусным,
Зияя дырами, как Марсианский желоб
Воспоминаньем об ушедшем чуде,
Из рук упущенной на волю Синей Птице.
